Instytucja wspólności majątku spadkowego, obecnie uregulowana w art. 1035 i 1036 k.c. korzeniami sięga prawa rzymskiego, w którym traktowana była jako jedna z postaci współwłasności w częściach ułamkowych. Tradycja tak unormowanej wspólności, określana również jako romańska, znalazła wyraz w prawie francuskim, a także w innych ustawodawstwach romańskich (np. austriackim). Charakteryzuje się posiadaniem przez współspadkobierców udziałów w poszczególnych prawach majątkowych, należących do spadku, którymi mogą oni swobodnie rozporządzać. Dla ustawodawstw germańskich charakterystyczne jest z kolei ukształtowanie stosunków pomiędzy współspadkobiercami na zasadach wspólności do niepodzielnej ręki. Konstytutywną cechą tej instytucji jest brak udziałów w poszczególnych składnikach należących do spadku. Jest on majątkiem odrębnym od majątków spadkobierców do momentu działu spadku. Wspólność majątku spadkowego pod rządem dekretu Prawo spadkowe, a także pod rządem Kodeksu cywilnego w dużej mierze ma charakter mieszany. Z jednej strony stanowi bez wątpienia postać współwłasności w częściach ułamkowych (art. 1035 k.c.). Z drugiej jednak strony, o ile współspadkobiercy mogą swobodnie rozporządzać udziałem w całym spadku (art. 1050 k.c.), 0 tyle rozporządzić udziałami w poszczególnych prawach do spadku mogą swobodnie jedynie za zgodą pozostałych współspadkobierców. Rozporządzenie udziałem w przedmiocie należącym do spadku dokonane bez zgody chociażby jednego ze spadkobierców jest ważne, może natomiast w pewnych sytuacjach zostać uznane za bezskuteczne w stosunku do niego (art. 1036 k.c.). Przepisy art. 1035 i 1036 k.c., pomimo swojej niejasności doczekały się bogatego orzecznictwa 1 wypowiedzi doktryny, które w dużej mierze ułatwiają ich stosowanie. Stanowią zatem dobry przykład tezy, że receptą braku doskonałości prawa nie musi być natychmiastowa jego zmiana.

The roots of indivisum, currently regulated in Art. 1035 and Art. 1036 of the Civil Code reach Roman law, where it was treated as one of the forms of fractional joint ownership. The tradition of so defined commonality found its expression in the French law, and also in other similar legislations (e.g. Austrian). Its characteristic feature is the shares that the successors hold (jointly) in individual property rights that belong to the body of succession, which they can freely dispose of. In turn, a characteristic feature of Germanic legislations is the shaping of relations between the successors based on the principles of commonality of the indivisum. A constitutive feature of this version is lack of shares in individual constituents of the body of succession. It is a property that is separate from those of the successors until the moment of division of the succession. Governed by the Law on Inheritance and also Civil Code, the commonality of succession property is largely of mixed character. On the one hand, it certainly has the form of fractional joint ownership (Art. 1035 of the code), yet on the other, as far as the successors can freely dispose of their share in the entire body of succession (Art. 1050 of the code), the shares in individual rights to succession they can freely dispose of only with the consent of the remaining successors. Disposing a share of a part of succession performed without the consent of even one of the inheritors is valid, yet in certain circumstances it can be considered ineffective (Art. 1036 of the code). Despite lack of clarity, the regulations of the articles 1035 and 1036 of the Civil Code have earned a plethora of judgements and doctrinal statements, which greatly help their application. Thus, they provide a good argument in support of the claim that a remedy for an imperfect law does not need to be its immediate change.

Die Institution der Nachlassgütergemeinschaft, die derzeit in Art. 1035 und 1036 des Zivilgesetzbuches geregelt ist, hat ihre Wurzeln in dem Römischen Recht, in dem sie als eine der Formen des Miteigentums in Bruchteilen galt. Die Tradition der so geregelten Gütergemeinschaft, auch romanische Gemeinschaft genannt, floss in das französische Recht wie auch in andere romanische Gesetzgebungen (z.B. in die österreichische Gesetzgebung) ein. Charakteristisch dafür ist es, dass die Miterben Anteile an den einzelnen Vermögensrechten besitzen, die zu dem Nachlass gehören und über die sie frei verfügen dürfen. Für die germanischen Gesetzgebungen ist wiederum die Gestaltung der Beziehungen zwischen den Miterben nach den Grundsätzen der Gesamthandsgemeinschaft charakteristisch. Konstitutive Eigenschaft dieser Institution ist das Fehlen von Anteilen an den einzelnen Bestandteilen des Nachlasses. Es handelt sich dabei um ein Vermögen, das bis zur Aufteilung des Nachlasses von den Vermögen der Erben getrennt bleibt. Die Nachlassgütergemeinschaft hat aufgrund des Erbrechts und des Zivilgesetzbuches nicht zuletzt einen Mischcharakter. Einerseits ist sie ohne Zweifel eine Form des Miteigentums in Bruchteilen (Art. 1035 des Zivilgesetzbuches). Andererseits aber dürfen die Miterben, obwohl sie über den Anteil an dem gesamten Nachlass (Art. 1050 des Zivilgesetzbuches) frei verfügen dürfen, über die Anteile an den einzelnen Rechten am Nachlass lediglich mit Zustimmung der übrigen Miterben frei verfügen. Die Verfügung über einen Anteil an einem zum Nachlass gehörenden Gegenstand ohne Zustimmung von sogar einem der Miterben ist gültig, kann aber in bestimmten Situationen in Bezug auf ihn für unwirksam erklärt werden (Art. 1036 des Zivilgesetzbuches). Die Vorschriften des Art. 1035 und 1036 des Zivilgesetzbuches sind trotz ihrer Unklarheit in der Rechtsprechung stark vertreten und werden in der Lehre behandelt, was ihre Anwendung erheblich erleichtert. Sie sind also ein gutes Beispiel für die These, dass das Rezept gegen die Unzulänglichkeiten des Rechts nicht unbedingt dessen sofortige Änderung sein muss.

Институт общности наследственного имущества, в настоящее время регулируемый ст. 1035 и 1036 Гражданского кодекса, своими корнями уходит в римское право, в котором институт наследования рассматривался как форма долевой собственности, предоставляющей право распоряжаться своей частью прав на вещь. Традиция, таким образом выраженного института наследования, известная также как романская, нашла свое отражение во французском праве, а также в других романских законодательствах (например, австрийском). Её суть заключается в том, что наследники обладают долями в отдельных имущественных правах, составляющих наследство, которыми они могут свободно распоряжаться. В свою очередь, для германских законодательств характерно, что отношения между сонаследниками формируются на основе совместной собственности, в которой доли каждого из наследников наследства не определены. Это отдельное имущество от имущества наследников до времени раздела наследства. Общность наследственного имущества в свете Наследственного права и Гражданского кодекса в значительной степени имеет смешанный характер. С одной стороны, безусловно, общность является формой долевой собственности, выраженной в долевом отношении (статья 1035 ГК). С другой стороны, хотя сонаследники могут свободно распоряжаться своей частью всего наследства (статья 1050 ГК), однако распоряжаться долей в отдельных правах на наследство могут свободно только с согласия остальных сонаследников. Распоряжение частью имущества принадлежащего к наследию без согласия хотя бы одного из наследников будет важным, но может, в определенных ситуациях, считаться недействительным (статья 1036 ГК). Ст. 1035 и 1036 ГК, несмотря на свою неясность, имеют богатую судебную практику, которая в значительной степени упрощает их применение. Поэтому они являются хорошим примером тезиса, что отсутствие правого совершенства еще не означает необходимости немедленно менять закон.